Певица, коуч по психологии голоса и тренер по коммуникации Виктория Масленникова много лет назад переехала в Киров и успела зарекомендовать себя, как настоящий профессионал в работе с проблемами голоса и психологическими зажимами в теле. Путь вокалистки на большую сцену, а после - и в преподавательскую деятельность, был тернист и сложен. Несмотря на все перипетии судьбы, Виктория сумела найти своё предназначение в жизни, обрела единомышленников на Вятской земле и с успехом помогает сотням своих благодарных учеников в борьбе за право на голос. Благодаря её уникальным методикам они смогли обрести уверенность и выступать на публике с результатом и удовольствием. Работа в направлении психологии голоса сегодня набирает обороты, а результаты превосходят все ожидания, именно поэтому тренинги Масленниковой помогают людям научиться понимать свои потребности, заботиться о себе, ощущать себя уверенно и перестать болеть.
– Как и когда проявился ваш талант? Почему вы поняли, что свяжете свою жизнь именно с музыкой?
– Я – ребёнок советского прошлого, тогда существовала уникальная система поиска талантов: по детским садам ходила комиссия из школ, которая проверяла музыкальный слух и чувство ритма у детей. Специалисты выявляли способности и говорили родителям, куда им лучше отдать своего ребёночка: на инструмент или на пение. На меня не надо было долго смотреть, всё было и так понятно, потому что, сколько себя помню, я всегда любила выступления. До сих пор помню те счастливые времена, когда были такие дворовые виды творчества, где детишки выходили перед родителями и соседями, чтобы показать свои номера, прочитать стихи, спеть и сплясать. Это была чудеснейшая традиция, каждый мальчишка и каждая девчонка могли творчески самовыражаться. Никогда мы на слышали никаких осуждений или порицаний, всегда аплодисменты и вау-эффект.
Это невероятно круто, что нас поддерживали и с удовольствием смотрели наши сценки. Я всегда участвовала в этой движухе, потому что мне с детства нравилось привлекать внимание, дарить улыбки и радость людям. Конечно, я любила петь, знала абсолютно все популярные песни. Моя мама – эстрадаман, если так можно сказать. Она интересовалась творчеством всех популярных исполнителей, смотрела все фестивали и конкурсы. У нас даже была такая традиция: когда начиналась трансляция на каком-нибудь канале, то мама кричала: «Вика, Вика, быстрее сюда!». И все всё бросали, потому что это событие на тот момент было самым важным.
Мама так сильно любила и вкладывалась в музыку, что с какой-то большой зарплаты или премии папа купил радиомагнитолу «Эстония». После появления в нашем доме вертушки для проигрывания виниловых пластинок их количество росло с каждым днём - и в конце концов их стало просто море. Это были не только песни, но и сказки, стихи, записанные голосом актёров. Я росла вот в такой атмосфере, где постоянно звучали пластинки, при этом ни мама, ни папа не были артистами. Мама работала медсестрой, а папа – электриком-слесарем КИПиА , но все в семье, начиная с бабушек и дедушек, любили петь.
По праздникам, на парадах или где-нибудь ещё мы коллективно пели – это тоже было советской волшебной традицией, потрясающим культурным зерном в нашей стране. В такой атмосфере я жила и росла, всё это было мне очень по душе. Я всегда была улыбчивой девочкой, сияющей, энергичной. В пять лет я впервые выступила на сцене со взрослым хором медсанчасти, где работала моя мама. Номер назывался «Матрёшки», в нём выходила завершающей матрёшечкой пятилетняя Вика. Довольная и счастливая, я единственная отпела все свои строчки без запинки и сорвала максимум аплодисментов. Думаю, это и стало отправной точкой моей карьеры, тогда я поняла, кем хочу быть в этой жизни.
– Удалось ли Вам сразу реализоваться как певице и артистке или же пришлось искать себя в других сферах деятельности, прежде чем полноценно отдаться музыкальному творчеству? Как вы пришли к преподавательской деятельности?
– Когда я оканчивала школу, то вообще не представляла, кем бы ещё могла быть. Кроме музыки я нигде себя не видела. Мне нравилось всё, что происходило: от учебного процесса - до выступлений и самодеятельности. И вся моя дальнейшая жизнь также была как кипящий творческий котёл. Я всегда была певицей, но, когда переехала в Киров из родного Казахстана в двадцать пять лет, то мне пришлось пережить период адаптации и выживания. До тридцати пяти я освоила очень много профессий, чтобы просто иметь возможность существовать в этом городе. Он был максимально стрессовым, потому что никакой осознанности у меня и в помине не было. Тогда я начала жить с дочкой абсолютно самостоятельно, в чужой для меня Вятке, поэтому это был сильнейший стресс.
Если раньше я жила на берегу моря в тёплом городе, где почти не было морозов, а есть лишь ветер, много-много неба, ярких красок и солнца, то здесь всё было абсолютно наоборот. Мало того, что другая внешняя окружающая среда - так и люди совсем другие. Поэтому до тридцати лет я была певицей в своём общественном воплощении, а параллельно работала и в СМИ, и менеджером по рекламе, и менеджером по продажам, и мерчендайзером, и секретарём. Много чего пришлось освоить, но сцену я никогда не бросала.
Удивительно, что после концертов зрители постоянно спрашивали, не преподаю ли я. Так, пережив все стадии принятия действительности, я и задала себе вопрос: «А почему нет? А если – да, то как?». Уже имея на тот момент высшее филологическое образование, я решила пойти учиться в колледж музыкального искусства. Если все остальные работы были для того, чтобы выжить, то музыка была со мной всегда. Пройдя через все эти жернова, трудности, поиски себя и внутренние конфликты, я наконец стала преподавателем.
Со второго года обучения в колледже я стала преподавать в музыкальной школе. Каждого человека, который вставал у меня рядом с фортепиано и начинал выполнять вокальные упражнения, я видела, слышала и чувствовала. Я понимала, что с ним происходит, когда он не может взять нижние или верхние ноты, почему в его теле нет мягкости и расслабленности, плавного выдоха, почему человек сжимается или напрягается и так далее. Сначала это приходило, как инсайты, как озарение. Я всегда была чувствительной девушкой, но моя чувствительность раньше была наказанием, потому что я не знала, что делать со своими эмоциями. Из состояния подъёма я могла резко падать в состояние ничтожности. Сильная эмоциональность управляла мной. С приходом к преподавательской деятельности я поняла, что эта эмоциональность управляет и другими людьми. Потому что пение – это процесс, когда мы будто становимся обнажёнными для других людей.
– Как проходят ваши концерты? Почему именно на ваших выступлениях зрители чувствуют особенную атмосферу?
– Сейчас многие артисты выходят на сцену и поют через какую-то роль, нацепив на себя маску. Да, это помогает справиться с волнением, сберечь энергию и работает как некий скафандр, но это не даёт прямого контакта с аудиторией и того обмена, который может происходить. Я даже на своём личном опыте испытала, как совершенно иначе проходят концерты в таком состоянии. Сейчас я выхожу к зрителям только такая, какая я есть, и настраиваю людей на эту волну. Я всегда разговариваю с ними о том, что здесь и сейчас происходит, чтобы каждый из своих мыслей и каких-то своих нерешенных вопросов переместился прямо в текущий момент. И вот тогда происходит эта магия соединения с настоящим, с музыкой, с нюансами, со стихами, которые я читаю на своих концертах. Это больше, чем выступление: я чувствую на кончиках пальцев, как в моменте у всех происходит перенастройка и мощный обмен энергией.
Мне нравится слово «взаимность», потому что это чудо происходит со всеми, с каждым. В основном я даю камерные концерты с пианистом, и там невозможны манипуляции с приборами, просмотр сторис или разговоры с подругой, потому что я самого начала перенастраиваю людей. Даже если на мои выступления приходят зрители, привыкшие воспринимать музыку фоном, я прошу их включиться, чтобы у нас случилась магия. И вот тогда происходит такой процесс, после которого слушатели не хотят расходиться, они понимают вкус этой встречи. Возможно, кто-то впервые ощущает концерты так. Когда они расходятся по домам, то проживают это послевкусие ещё несколько дней. Только такое творчество мне по душе сейчас.
К сожалению, мы часто можем наблюдать, как артист выходит и расплёскивает энергию. Кто-то на его концерте зарядился, кто-то нет, как получилось. Раньше, когда я делала так, то ощущала себя обесточенной на следующий день и просто собиралась по косточкам. Можно сказать, что я выходила через какие-то свои представления и через решение выдать эмоцию во что бы то ни стало, даже если энергии нет. Тогда я ещё не знала, как заботиться о себе. Я жила из «надо»: надо выполнить обязательства, ведь концерт объявлен, люди собрались, поэтому я должна сейчас выйти. Но это очень сильная нагрузка для психики. Если мы перенесём это состояние не просто на концерты, а вообще на жизнь, то большинство людей, ощущающих нехватку радости, это те, кто живёт из чувства долга, те, кто своим желаниям не даёт хода. Сегодня я не готова отказывать себе в том, чтобы просто быть собой.
– Как вы пришли в коучинг?
– Работая в музыкальной школе, я постепенно стала выбирать и осваивать разные компетенции. В свою копилку знаний я добавила коучинговую квалификацию и соматипологию, чтобы знать, что за человек передо мной стоит и рассказывать ему о нём самом же. Знание о себе и своей природе даёт нам возможность перестать критиковать те черты, которые зачастую являются нашей силой. Да, сила бывает неудобной. Например, критическое мышление. Есть люди, обладающие очень сильной критической составляющей, они также обладают очень быстрой реакцией на события и могут, в отличие от всех остальных, кто сейчас эмоционирует и растерялся, увидеть решение и показать его.
Но есть и другие – очень многословные, имеющие необходимость разворачиваться вовне и питать своей энергией других людей. И это тоже частенько встречает негатив. Так, я в свой адрес часто получала клеймо «звезда» в ругательном ключе. Меня будто по носу щёлкали этим словом, а потом я узнала, что это моё предназначение: светить, зажигать, дарить улыбки, помогать людям видеть и чувствовать радость в жизни. И когда во мне произошло перепрограммирование этого слова, я перестала себя гнобить и комкать, моё нутро просто развернулась. Позже я добавила к этому обучению знания по коммуникации, тренерские качества и психологию.
– Вы профессионально обучались работе в областях соматипологии и психологии? Какая квалификация у вас сейчас?
– Конечно! Последние четыре года я интенсивно, активно и целенаправленно обучалась у одного тренера, поэтому мои знания все, как пирамидка, очень чётко улеглись. Сначала я пыталась научиться всему самостоятельно, но иногда знания из разных источников бывают очень противоречивыми. Соединить их в себе практически невозможно. А когда берёшь и черпаешь до ощущения и наполнения только у одного тренера, это исключено. За последние годы я вышла в ту квалификацию, которая сейчас называется «коуч по психологии голоса и коммуникации». Параллельно я сама вела тренинги, посещала разные семинары и телесные практики, очень активно давала занятия. Опыт нарастал, как снежный ком, и у меня сформировалась собственная методика. Я назвала её «голосовое освобождение», где голос работает и как инструмент, с помощью которого мы освобождаем мышцы и тело от зажимов, даём себе свободу развернуться в пространстве. Я помогаю людям выйти из маленького, свёрнутого, задавленного, пугающего, защищающегося от этого мира существа в большое, развёрнутое, очень ценное для этого мира явление.
– Как появилась идея создания тренинга «Право на голос»? Почему вы выбрали для него такое название?
– Эта идея появилась тогда, когда я решила оставить стены первой музыкальной школы и работать только со взрослыми. Ещё одна моя компетенция – это все охриплости, осиплости, потери голоса, хронические воспаления. Люди с таким проблемами обращаются ко мне, потому что я решаю данные темы с точки зрения психосоматики и психофизиологии. Я сама большую часть жизни была плаксивой девочкой, которая постоянно обижается. Опять же, возвращаясь к детству, я просто не знала, как быть со своими эмоциями. В течение всей жизни мне приходилось с этим справляться и учиться корректировать свой мир, свою эмоциональность, чувствительность и эмпатичность к другим. Постепенно я приняла это как дар. И сейчас, когда ко мне обращаются с желанием петь, я задаю перво-наперво вопрос: «Для чего?».
У многих людей есть в голове такая формула – вот я схожу на уроки пения, со мной позанимаются, я получу радость, энергию, и всё со мной будет хорошо. И это действительно может произойти, но далеко не всегда. Большинство людей, которые идут в пение, чтобы получить какой-то кайф, могут столкнуться со своими страхами, запретами, с собственной критичностью, которая не даст им пройти в радость. Потому что у таких учеников в голове есть установка о том, что он обязан с первого раза понять и сделать. И тут же представления о себе, где мы думаем, что мы недостаточно хорошие, красивые, не имеющие права ни на что. Нет права голоса.
Поэтому я и назвала свои тренинги «Право на голос». И это звучит в глобальном смысле. Не просто право на то, чтобы голос этот иметь, но ещё очень важно право на выражение этого голоса: право высказывать своё мнение, право быть собой без масок, право выбирать. Это то, что отличает взрослого человека от ребёнка.
– В этом году вы были наставником сразу трёх участников проекта «Голос Кирова». Как вы оцениваете этот опыт?
– Я считаю, что караоке-шоу «Голос Кирова» - невероятно масштабный и крутой проект. Да, он заявлен как конкурс для непрофессионалов, но по тому качеству, которое я видела на финале, можно говорить об участниках как о настоящих профи, это была феерия музыки, света и звука. Сложно в это поверить, но из всей области было выбрано пятьсот человек, а в финал из них прошли только пятнадцать.
В этом году я взяла себе троих подопечных. Одному далеко идти не хотелось и было достаточно выступить в четвертьфинале, а двум другим очень нужна была высокая оценка их таланта, и мы пошли. По традиции, при переходе из тура в тур, я задавала им вопросы: «А сейчас для чего ты идёшь на сцену? Что ты хочешь этой песней выразить? Для чего ты выбираешь именно её? Зачем тебе это?». Хочу заметить, что я не выбираю за подопечных произведения. Мне важно, чтобы участники взяли то, что сейчас резонирует у них в душе, то, что им реально нравится. За такой короткий период нужно быстро определиться с композицией, поэтому просто необходимо, чтобы песня выражала внутренний мир и состояние этого человека. Иначе это будет психологическая ломка, а выступление в итоге ничего не передаст публике.
Если внутри нет этого проживания, нет определённого опыта, то песня звучит просто как музыкальное произведение, она не трогает душу, не проникает в зрителя глубоко. Когда под моим началом кто-то идёт в последующее исполнение песни на сцене, мне очень важно, чтобы это было клёво в музыкальном, артистическом и человеческом плане. Чтобы состоялся резонанс. Тогда будет и залу хорошо, и исполнителю. У участника появится желание, мотивация, энергия идти дальше и не будет этого жуткого стресса от того, что ты облажался.
Так в течение трёх месяцев по моей системе мы работали с предпринимателем Виталием Добрыниным и дизайнером Людмилой Коротаевой. В итоге Людмиле достался от наставников приз «Чистый голос» единогласно. Мне было очень отрадно, что все члены жюри поставили «десятки», так не было на моей памяти никогда. Виталий же сразу пришёл с целью победить и ему досталась почётная бронза, чему он был несказанно рад и доволен. За это время мои подопечные совершенно по-другому стали воспринимать концерты на большой сцене. Я вангую, что следующие их выступления и даже жизнь будут сопряжены с меньшим напряжением и с большей радостью. Этот опыт принёс нам море положительных эмоций, я была счастлива иметь возможность стать наставником в проекте «Голос Кирова».
Фото из личного архива Виктории Масленниковой.
Подписывайтесь на наш телеграм-канал. Оперативная информация в удобном формате.
